Грибоедов в Гурзуфе

(к 220-летию со дня рождения А.С. Грибоедова)

«Чем человек просвещённее, тем он полезнее своему отчеству»
А.С. Грибоедов

Без малого сто девяносто лет назад русский писатель (поэт, драматург), композитор и музыкант, дипломат (секретарь русской дипломатической миссии в Персии) Александр Сергеевич Грибоедов (1795 — 1829) посетил Крым, где находился с 18 июня до 13 сентября 1825 года (здесь и далее даты указаны по старому стилю).

Описание его пребывания в Крыму находится в VII главе «Крым» «Путевых записок», впервые опубликованных в одном из номеров журнала «Русское слово» (1859). Дополнением к ней служат три письма Грибоедова к С. Н. Бегичеву: от 9.07 и 9.09 (из Симферополя) и от 12.09.1825 года.

С 18 по 24 июня он пробыл в Симферополе, посетив в последний день его окрестности: Петровскую дачу, селения Аян, Чавке и Кучук-Янкой у подножий Чатырдага, а также пещеру Кизил-Коба. Это была разминка перед большим путешествием, продолжавшимся с 25 июня по 13 июля.

За девятнадцать дней Грибоедов побывал на Чатырдаге, на Южном берегу Крыма (от Алушты до Кучуккоя), в Байдарской долине, Балаклаве, Севастополе, Инкермане, Бахчисарае и его окрестностях, в имении Саблы.

29 июня он, по пути из Партенита в Дерекой, остановился в Гурзуфе, в имении генерал-губернатора Новороссийского края графа М.С. Воронцова. Путь в Гурзуфскую долину описан очень скупо:

«29 "июня". Парфентит, вправо Кизильташ, шелковицы, смоковницы, за Аюдагом дикие каменистые места, участок Олизара, шумное, однообразное плескание волн, мрачная погода...»

Установлено, что А.С. Грибоедов гостил в гурзуфском имении М.С. Воронцова, о чём, в первую очередь свидетельствует дневниковая запись:

«...утес Юрзуфский, вид с галереи, кипарисники возле балкона; в мнимом саду гранатники, вправо море беспредельное, прямо против галереи Аю и впереди его два голые белые камня.»

С галереи гурзуфского дома открывался именно такой вид (деревья в парке ещё не выросли и не закрывали живописную панораму): «в профиль» виден гурзуфский утёс с руинами крепости и селением на склоне; прямо напротив видна большая часть массивного «тела» Аюдага (его юго-западного склона) и перед ним светлые (при солнечной погоде почти белые) острова-скалы Адалар; молодые кипарисы заметны, но ещё не рассекают вид своими кронами; и море открытое, безпредельное (уходящее за горизонт) действительно справа. Приходите в музей А.С. Пушкина в Гурзуфе, поднимитесь на галерею на втором этаже и посмотрите в сторону Аюдага — всё сходится.

Ещё один аргумент далее по тексту дневника:

«Отобедав у Манто (у жены его прекрасное греческое, задумчивое лицо и глаза черные, восточные), еду далее...»

Исследователь творчества А.С. Грибоедова С.С. Минчик в своей монографии «Грибоедов и Крым» (Симферополь, 2011, с. 40-41, 54) аргументированно показывает, что 29 июня Грибоедов остановился в имении М.С. Воронцова, где «отобедал» с его управляющим — М.А. Манто:

«... в заметке путешественника от 29 июня 1825 года упоминается некий Манто, в обществе которого Грибоедов, как следует из его путевого журнала, «отобедал». Похоже, что этим загадочным, но гостеприимным собеседником писателя мог оказаться лишь Матвей Афанасьевич Манто – капитан Балаклавского пехотного батальона, служивший в крымском хозяйстве М. С. Воронцова управляющим. Также представляется возможным установить и точное имя его супруги: если верить архивам, женщину, чья внешность так сильно привлекла русского драматурга во время странствия, звали Софией. Наконец, в той же заметке автор дневника вполне определенно назвал того, в чьей компании «отобедал», то есть капитана Манто. А ведь если бы Грибоедов все же посетил имение графа Олизара, то свою трапезу наверняка разделил именно с ним, не преодолевая лишний путь от Артека до Гурзуфа (расстояние от Кучук-Ламбата до «Кардиятрикон» несколько меньше, чем до усадьбы Воронцова). Но именитого странника, как видно из дневника 1825 года, угощал вовсе не Олизар – значит, и свою дорогу из Кучук-Ламбата в Гурзуф он проделал без остановки в Артеке.»

Советский учёный-ориенталист, филолог и этнограф, профессор кафедры персидского языка и литературы в Крымском педагогическом институте, В. И. Филоненко (1884-1977) в 1925г. написал статью о крымском путешествии А. С. Грибоедова, которая была опубликована в 1927г. на страницах «Известий Таврического общества истории, археологии и этнографии» (См.: Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии. 1927. Том 1. С. 157–164.).

В ней есть такие места:

«28 июня выезжает из Алушты берегом, узенькой тропой в Кучук-Ламбат. Дивная природа, «вид благосостояния в селении», сады, маслины, смоковницы, лилеи, беседки, подводные камни, не доезжая до деревни, бакланы, дельфины, – вызывают у поэта такое восклицание: Venite, adoremus!»

29 июня – Партенит, Гурзуф, Ай-Тодор (видимо Айданиль-прим. Х.А.), Никитский сад. Подъезд к Никитскому саду Грибоедову кажется лучше сада. В саду привлекает его внимание rus delphinus, растение, которого, – говорит поэт, – я давно домогался названия в Ширване…» .

Как видим, об Артеке и Олизаре ни слова.

Волею Провидения, через пять лет после Пушкина в «доме Ришелье», тогда уже принадлежавшем М.С. Воронцову, побывал другой «умнейший муж России» (характеристика Николая Первого, данная Пушкину в 1826г. после знаменательной беседы государя и поэта) А.С. Грибоедов. Знал ли последний о том, что в 1820-м здесь же гостил с Раевскими Пушкин, не известно. Не будем гадать об этом. Как и Пушкин он увидел южный берег Крыма, бывший тогда краем почти первозданной красоты, не затронутым коверкающей природу цивилизацией.

Чтобы лучше понять, кем был и есть А.С. Грибоедов, вспомним, что В.Г. Белинский причислил его к «самым могучим проявлениям русского духа». Пушкин же написал о нём так: «…один из самых умных людей России».

В 1825-ом Крым посетил и Адам Мицкевич, который также был гостем гурзуфского дома М.С. Воронцова. В память об этом поляки ещё в 2000 году привезли и установили на фасаде здания музея А.С. Пушкина в Гурзуфе мемориальную доску.

Русские отстают лет на пятнадцать: до сих пор на доме, который посетил 29 июня 1825г. замечательный сын России А.С. Грибоедов, нет мемориальной доски об этом событии.